Три механизма военного террора
Как стала возможна трагедия Бучи и почему это не случайность: объясняет Юлия Латынина
Путин применил-таки в Украине что-то вроде оружия массового поражения. Это оружие массового поражения называется российская армия. Мы почему-то считаем, что неизбирательное оружие, которое поражает мирное население, должно быть ядерным, химическим или бактериологическим.
Но дубинка тоже может быть неизбирательным оружием.
Чтобы убить много мирного населения, совершенно не нужна ядерная бомба. Для этого просто нужна армия, которая не умеет воевать, которую гонят на убой и которой разрешают убивать. В самом деле — если вы заставляете армию окапываться в Рыжем лесу, если вы раз за разом, несмотря на потери, высаживаете десант в Чернобаевке, если вы тратите людей так же, как тратил их Жуков подо Ржевом, бросая на неприступные укрепления в Донбассе, если вы так относитесь к своим собственным солдатам — то как будут эти солдаты относиться к тем, на ком они могут сорвать свой страх смерти и ненависть к начальству?
Механизм первый: «зачистка»
Что произошло в Буче? В ней произошла та самая «денацификация», которую обещал Путин. И эта денацификация, как выяснилось, представляет из себя массовый террор с целью запугивания населения и превращения его в покорное стадо. Способы и методы реализации этого террора были разные.
Часть трупов, которых мы видим в Буче, — это трупы мужчин со связанными руками. Они застрелены в затылок и лежат на улицах и в подвалах.
Так действуют разведбаты или спецназ ГРУ. «Это их стандартный образ действий, — говорит бывший украинский летчик Роман Свитан, который сам попадал в плен в 2014 год, — «Они на это натасканы». Им говорят: все вокруг враги, партизаны сейчас всех поубивают, партизан надо вычислить. «Это – инструкция, — говорит Свитан.
— Берут пять мужчин, одного убивают тут же на глазах остальных, чтобы они начали говорить. Они начинают говорить, потом минусуют и их, чтобы не оставлять следов».
Адвокат, а ныне член теробороны Илья Новиков рассказывает, что в одном из подвалов, где работал конвейер допросов и смерти, рядом за тонкой кирпичной стенкой ели, и там же остался томик Бродского. Возможно, кто-то из офицеров ел, читал Бродского, и слушал, как убивают.
Об испуге российских войск говорят все свидетели. Они поголовно были убеждены, что все украинцы на их пути — диверсанты, нацисты и партизаны. Мэр города Славутича Юрий Фомичев рассказывал мне, как в день проведения митинга против российской оккупации попал случайно по дороге на митинг в плен россиянам. Его отвели к командиру с позывным Факел, который собирался входить в город, расстреливая все, что движется. Командир был убежден, что в его войска будут стрелять. «Мне удалось его убедить, что стрелять не будут, — говорит Фомичев, — я сказал, я первым пойду, если что, стреляйте в меня». «Если что, стреляйте в него», — распорядился командир.
В Славутиче все обошлось.
Еще раз: трупы со связанными руками, убитые выстрелами в затылок, не были эксцессом исполнителя. Они появлялись согласно инструкции и приказам начальства, которые объяснили солдатам, что вокруг кругом диверсанты, которых надо вычислить. Просто армия была очень многочисленная, и трупов этих оказалось очень много.
Механизм второй: удержание заложников
Вторая составляющая массовых убийств — это расстрелы машин. «В Березовке, — говорит военный эксперт, экс-полковник Генштаба ВСУ Олег Жданов, — танки окопались вдоль трассы и устроили тир. Они расстреливали все проезжающие машины». Понятно, что такие массовые расстрелы не могли происходить без ведома командира. «Командир, вероятно, и расстреливал, окопавшись рядом», — замечает Жданов. К тому же танк, стреляя, расходует дефицитное топливо и не менее дефицитный боезапас.
Массовые расстрелы машин имели место не только в Буче. Журналист Юрий Бутусов в качестве другого примера массовых расстрелов такого рода называет высоту возле села Малая Рогань под Харьковом. «Солдаты окопались на высоте и расстреляли под собой внизу 30 машин. Они там пили и ели, машины так и стояли с трупами внутри», — говорит Бутусов.
Опять-таки несложно заметить, что подобного рода массовые расстрелы гражданских автомобилей не могли быть спонтанными. Это должен был быть приказ.
Самая вероятная причина?
Предотвратить исход населения из занятого города. Зачем? Возможно для того, чтобы прикрываться заложниками и имитировать для российского телевидения мирную жизнь. Приставляешь на камеру человеку пистолет к виску, и он рассказывает, как его освободили от нацистов. О том, что это был приказ, отмечается и в репортаже Олеси Герасименко и Анастасии Лотаревой. Россиийские военные ввели правило: «Если вы едете на машине, а зеленый коридор не объявлен, мы ее расстреливаем».
Механизм третий: армия бедняков
И, наконец, третье, что мы видим — это грабежи, спонтанные убийства, изнасилования и чудовищные издевательства над мирным населением.
Гранаты, брошенные в подвал, 20-летние солдаты, окосевшие от страха смерти, не желающие идти дальше на Киев, надравшиеся водкой из разграбленного магазина.
Ирина Филькина, начинающий бьюти-блогер, 52-летняя женщина с красным маникюром, которая едет домой на велосипеде и в которую стреляет российская бронетехника — это зафиксировано на видео.
«Освободители» немедленно ввели в захваченных ими регионах правила, делавшие украинцев дичью, которую можно застрелить в любой момент и по любому поводу. В Буче можно было ходить по улицам, но при этом «повязывать белые марлевые ленты, не ходить быстро, руки в карманах не держать, и не смотреть им в глаза, чтобы не было контакта. Сначала никто не понимал, что на улице можно делать, а что нельзя».
В селе Ягодное под Черниговом, о котором мне рассказал один из бойцов теробороны, просивший не называть свое имя, около трехсот жителей, по его словам, просто согнали в подвал при школе. Тех, кто в подвал не попал, отлавливали и расстреливали. Тех, кто попал, впрочем, расстреливали, по его словам, тоже, за любой косой взгляд. Село было полностью разграблено.
Изнасилования и грабежи, понятное дело, не оформлялись приказом, но вряд ли их можно назвать несанкционированными. Мы видим на записях, представленных белорусским сопротивлением, российских солдат, массово отправляющих посылки домой из Белоруссии. Нельзя вывести на танке бытовую технику и отправить ее потом посылкой домой без ведома начальства.
Роман Левиев из Conflict Intelligence Team утверждает, что большая часть награбленного не отправлялась по почте, а вывозилась на гражданских же машинах, захваченных в качестве трофеев. «Мы ждем появления этих вещей на «Авито» и будем их отслеживать, — говорит Левиев, — мы полагаем, что большая часть вещей будет продана в приграничных областях, а деньгами солдаты поделятся с командирами».
Последнее обстоятельство, на первый взгляд, беспрецедентно для современной армии. Мародерство, насилие и убийство «мирняка» подрывают боеготовость любого войска, и еще неизвестно, насколько боеспособны будут части, отягченные трофейными кофемолками из-под Бучи, если перебросить их на Донбасс.
Возникает вопрос: зачем поощрять мародерство и деградацию в собственной армии? Этот вопрос, как ни парадоксально, тоже имеет вполне логичный ответ.
Напомним, что российские солдаты происходят из беднейших слоев населения. Бедность, отсутствие какой-либо другой работы и коррупция, благодаря которой сколько-нибудь образованные и состоятельные классы общества откупаются от призыва, приводят к тому, что в армии – как по призыву, так и по контракту, — служат те, кто не нашел для себя лучшей судьбы.
Обращаются с ними как с пушечным мясом. Это не следствие непрофессионализма командиров, а главный принцип устройства советской армии. Она была создана Сталиным для того, чтобы телами солдат преодолевать минные поля и штурмовать неприступные укрепрайоны, превратившие Первую мировую в позиционную войну. Идея Сталина о том, как преодолевать подобные укрепрайоны, заключалась в том, чтобы создать костяк командования, отделенный от солдат и умеющий их расходовать без колебаний.
Советское наследие и китайский опыт
Нынешняя российская армия — это единственный советский институт, доживший до наших дней без существенных реформ. Поэтому, повторю, Рыжий Лес и Чернобаевка — это не непрофессионализм. Это главный принцип функционирования армии.
При этом воевать эта армия должна в Украине против противника, который говорит на том же, что и она, языке. Возникает вопрос: как побудить солдат воевать?
Как избежать массового саботажа, массового перехода на сторону Украины, слития солярки, продажи танков, просьб об убежище?
Очень просто: повязать кровью.
Позвольте, я ненадолго отвлекусь и расскажу вам историю. Это история знаменитого Великого Похода Мао. Это был грандиозный переход армии китайских коммунистов из Южного Китая через непроходимые горы в Яньань в 1934-1936 гг. Это был путь длиной в 8000 км. Согласно официальной китайской версии, на этом пути армия коммунистов выдержала бесчисленные бои с армией Гоминьдана, потеряла треть убитыми и ранеными, состояла из убежденных сторонников светлого будущего, шла раздетая, голодная и босая, и пр.
Все это, мягко говоря, фейк.
На самом деле основной костяк армии Мао состоял из деревенских парней, взятых в заложники. Комиссарам коммунистов был поставлен план: каждому набрать в армию столько-то крестьян. Они приходили в крестьянскую семью и ставили ее перед фактом: либо вы отдаете нам своего сына, либо мы вырезаем всю семью. Если план не выполнялся, казнили уже комиссара. Никаких сражений с Гоминьданом армия тоже не вела: треть ее попросту разбежалась.
Отчего же не разбежались все?
Очень просто. Армия была действительно голодна и боса. Жрать было нечего. Армия занималась грабежом, мародерством и убийствами мирных жителей. Крестьяне из южных районов говорят на существенно другом, нежели жители Северного Китая, наречии. Заложники, из которых она состояла, возможно, и сбежали бы, — но разъяренные крестьяне тут же прикончили бы их вилами.
Терроризм и мародерство по отношению к окружающему населению сплотил вчерашних заложников в единый кулак. Насилие оказалось эффективным, и изобрел эту тактику, кстати говоря, не Мао. Именно так сталинские партизаны вербовали на Украине крестьян в партизанские отряды. Уводили их насильно и повязывали кровью.
Асимметричные и высокотехнологичные войны
Приходится констатировать: российская армия воюет так же, как воевал Чингисхан или Саргон. Это, конечно, старый и заслуженный тип войны, но с тех пор много что изменилось, и армии цивилизованных стран так не воюют. Нету случаев, чтобы американцы в Ираке массово грабили афганские дома и делились выручкой с командирами, а если случится какое Сонгми, — то это военное преступление, за которое отвечают по суду.
Однако нельзя сказать, чтобы такой тип войны вовсе исчез из человеческого обихода. Наоборот, он широко распространен. Его практикуют и ИГИЛ, и Талибан, и любые повстанцы в Африке, и этот тип войны несет вполне определенные последствия для практикующего ее общества.
В современной терминологии этот тип войны называется асимметричной войной.
Есть современная высокотехнологичная война, которую ведут развитые страны. Она требует высокого интеллекта от ее участников и стоит дорого. Государство, которое тратит деньги на умные ракеты, дроны и приборы ночного видения, тратит на эту высокотехнологичную войну огромные деньги, которые оно не окупает никак. А ведут эту войну специализированные социальные группы, которых никак нельзя назвать правителями общества. В США бригадный генерал значит меньше, чем Элон Маск.
Наоборот,
общества, практикующие ассиметричную войну, имеют очень невысокий уровень образования. Стоимость военного оборудования в этой войне невысокая, — но именно такого рода война становится основой существования общества.
Опорой общества становятся те, кто воюют. Они грабят и убивают, общество теряет инвестиционную привлекательность, становится нищим, — но лидеры асимметричной войны поднимаются на самый верх.
В ходе такой войны все общество деньги теряет, но лидеры войны – зарабатывают. Они терроризируют все общество и навязывают ему свои взгляды, которые обыкновенно состоят в том, что все вокруг являются врагами, а свойственная обществу нищета скрывает высокую духовность.
Мы видим, что хотя формально российские войска являются высокотехнологичной армией, на бытовом уровне они ведут себя, как акторы асимметричной войны.
Действия российской армии в Буче мало отличаются от действий Красной Армии в Восточной Пруссии в 1945 году. Бесполезно спрашивать: «почему убили того, а не этого?» Террор на то и террор, что он произволен. Именно произвольность террора и парализует волю к сопротивлению и внушает обществу выученную беспомощность.
Разница заключается в том, что это первый террор, который ведется в присутствии Big Data, и преступления, совершенные войсками, впервые не останутся безымянными. Разница также заключается в том, что эту войну, в отличие от Второй Мировой, российская армия стратегически проигрывает.
Юлия Латынина, специально для «Новой газеты. Европа»
Очень рад возможности снова читать ваши статьи, Юлия
« Я видел генералов,
Они пьют и едят нашу смерть,
Их дети сходят с ума от того,
что им нечего больше хотеть.»
(Борис Гребенщиков, песня «Поезд в огне»)